Блог Гродно s13

Жизненный путь каждого начинается по-разному. Одни проходят свои университеты на работе, в армии или в раннем браке, другие отдают приоритет образованию. Есть и те, кто, не успев твердо встать на ноги, оступается, поскальзывается и теперь смотрит на мир через решетку и колючую проволоку.

Нападения на таксистов, к сожалению, не редкость: считается, что водители машин с шашечками всегда имеют при себе крупные суммы денег, да и сам автомобиль кажется многим лакомым кусочком. Все подобные происшествия вызывают широкий общественный резонанс, а нападение, случившееся декабрьской ночью 2015 года в Лидском районе Гродненской области, привлекло внимание еще и тем, что разбойником оказался 16-летний подросток, рассказывает «Республика».

Напомним, под утро 13 декабря пьяный мальчишка ударил камнем по голове подвозившего его таксиста, а затем нанес еще несколько ударов кулаком. После этого он забрал у водителя 40 долларов, 2200 российских рублей и машину «Рено-Меган-Сценик». Избитый таксист с сотрясением мозга попал в больницу, но прежде сообщил о нападении в милицию. Не прошло и суток, как незадачливого злоумышленника задержали. Первоначально парня признали виновным в разбое, совершенном с целью завладения имуществом в крупном размере, и приговорили к 6 годам лишения свободы. Позже приговор изменили, действия злоумышленника переквалифицировали, и он получил в наказание три с половиной года неволи.

Срок заключения Димы истекает в июне следующего года. Впрочем, у молодого человека есть шансы на условно-досрочное освобождение. Он согласился встретиться с корреспондентом «Р» и рассказать о событиях той ночи, а также о сделанных выводах.

Детки в клетке

Колония в Бобруйске, где он отбывает наказание, имеет статус воспитательной, то есть предназначена для несовершеннолетних. То ли из-за юности обитателей, то ли из-за прекрасной осенней погоды ее фасад вовсе не кажется мрачным, и даже колючая проволока по верху забора не бросается в глаза. Но здесь такие же правила, как и в любой исправительной колонии для взрослых: лай собак из-за забора, контрольно-пропускной пункт, множество металлических запертых дверей, отгороженные друг от друга отрядные территории.

Диму приходится чуть-чуть подождать – он сейчас как раз на работе. Трудится парень в хлебопекарне, вот и попросил несколько минут, чтобы «почистить перышки». Наконец дверь предназначенного для беседы кабинета открывается, и на пороге появляется невысокий коренастый паренек с приветливой, но чуть настороженной улыбкой.

Сначала мы беседуем о делах насущных – о работе, от которой пришлось оторваться, но это ничего, процесс не прервется, потому что Диму есть кому заменить. О том, что здесь он уже почти два года и очень ждет комиссии по условно-досрочному освобождению, которая будет через два месяца. Ждут и родители, и бабушка, и двоюродные братья и сестры. Слово «бабушка» звучит с особенной теплотой.

«Мы были другие»

— В первую очередь я тут оказался из-за плохой компании и алкоголя, — переходит к главному мой собеседник. – Не то чтобы я намеренно стремился к нехорошим людям… У одного что-то перенял, у другого набрался. Во дворе, на учебе были ребята… Я даже не знаю, как правильно выразиться. Не хулиганы, но и не пай-мальчики. И выпить могли, и покурить, и подраться, и за речью следили только в присутствии девушек. По сравнению с теми, кого я видел в городе, мы были другие. Те ходили, постоянно погруженные в телефоны, смартфоны, такого машина чуть не собьет, а он и не заметит – наушники себе сунул и пошел. А у нас было живое общение, интересное. Это же неплохо? Ну, не знаю… — растерянно заканчивает Дмитрий, сбитый с толку изменениями молодежных приоритетов.

Он рассказывает, что после 9 классов поехал в Волковыск учиться на зоотехника, но добираться из Лиды оказалось далеко и неудобно, даже на выходных получалось проводить дома слишком мало времени. Тогда он отвез документы в Вороновский профессиональный колледж сельскохозяйственного производства, где можно было выучиться на тракториста всех категорий, водителя категории «С» и слесаря. Учащимся предоставляли общежитие, но Дима успевал каждый день ездить домой. В колледже он и получил несколько уроков по вождению.

Долгий пьяный вечер

Той ночью возле ресторана в Лиде, где он и взял такси, парень оказался случайно. Говорит, в увеселительном заведении не пил, и слегка сконфуженно добавляет:

— Мне уже хватило на тот момент…

Выпивать он начал на праздновании дня рождения приятеля. Потом тому понадобилось куда-то отлучиться. А Дима с ним не пошел, решил навестить проживавшего неподалеку друга. Там угостились виски…

— А что родители говорили, когда домой пьяный приходил?

— Ругались… Бывало, и ремня получал… — смущенно признается парень. — Но как-то не доходило до меня. Ну, или доходило, а тут приятели: «Пойдем, пойдем!» Ну, пойдем… Был мал и глуп! Сейчас, думаю, вряд ли пошел бы. Даже не вряд ли, а точно нет! Категорически отрицательно теперь отношусь к алкоголю.

Выпив, парни отправились гулять.

— Дошли до ресторана, там и закрутилось… Машины такси стояли, приезжали, уезжали. Мы на парапете сидели – есть место такое, где можно посидеть, пообщаться. И мне тут… Не знаю… В голову взбрело что-то… Я девушке звонил, а она трубку сняла и отключилась…

— Может, батарея разрядилась?

— Не, я еще звонил, она просто не поднимала. Почему? И я решил к ней съездить. Сама она из города, но тогда была в деревне Гуды. Сел я в машину, назвал ее городской адрес. Потом… Тепло стало в машине, я еще и выпивший. Очень сильно… — виновато улыбается Дима. — Короче, я заснул. Как очутился в Гудах, я не помню. Пришел в себя, когда машина остановилась, как от толчка. Смотрю – лес, дома какие-то: вообще незнакомое место! Где я? Таксист говорит, в Гудах. Я: «А где это?» Ну, с пьяной головы… Он: «Ты адрес назвал, я тебя привез. Давай деньги». — «Какие деньги? Вези меня обратно».

Принципиальные разногласия

Дмитрий говорит, что деньги у него были, рассчитаться мог, но не помнил, чтобы просил отвезти в эту деревню. Началась ругань: таксист требовал деньги, клиент настаивал, чтобы его отвезли обратно.

— Не сложилось у нас общение, ни до чего не договорились, — констатирует парень. – В конце концов таксист потребовал, чтобы я выметался из машины, уже без денег выгонял. А куда я пойду? Амбар, дом полуразрушенный, с другой стороны лес. По итогу я открыл дверь и, выходя, наступил на какой-то камень, а он мне вслед что-то обидное сказал. Что, не помню. Я и на суде, и на следствии пытался вспомнить, но… Меня это задело, я схватил этот камень и ударил его в голову. Потом камень вывалился из рук, и я кулаками начал бить.

— Жалко не было человека?

— Ну… — тушуется Дмитрий. – И жалко, и не жалко… У него глаза стали такие испуганные, и я перестал. А он говорит: «Все, все, не бей, забирай, что тебе надо», — и полез во внутренний карман куртки за деньгами. Я не требовал, но раз даешь – давай… А как получилось, что я машину его взял? – на пару секунд задумывается он. – Спросил его, мол, деньги у тебя есть, сможешь до города добраться? Он сказал, что да. Я еще номер телефона попросил, чтобы позвонить ему завтра, сказать, где машину забрать. Он написал на чеке, вышел из машины и пошел куда-то в сторону амбара. А я сел и поехал. Выезжал долго, искал путь оттуда…

Бесцельные скитания

Осознание непоправимости произошедшего пришло к парню довольно быстро. Но что делать дальше, он не знал. Ехать домой боялся: «И маму, и вообще, я же на чужой машине». Впрочем, в панику не ударился: при свете фонарика осмотрел салон, вытер пятна крови.

— В шесть утра приехал к другу на ЖБИ (район Лиды), — продолжает Дмитрий. — Он видит, что я пьяный еще, говорит: «Заходи поспи». До восьми проспали, потом поехали деньги менять. Он спрашивал, откуда машина, я сказал, что у друга взял покататься. Он поверил… Я только потом заметил на панели управления капельки крови. Я уже понимал тогда, что все плохо, но не знал, что делать. Таксисту звонить? А может, он уже в милицию заявление написал? Переждать, перетерпеть? Посидел и решил, что надо квартиру снимать: не буду же я целый день по городу кататься. Поехали мы на Слободу (микрорайон в Лиде) к другу, с его телефона вышли в интернет, нашли квартиру…

Но и в съемном жилище ребята долго не задержались – посидели буквально минут пятнадцать. Дмитрий уже не находил себе места. Вспомнил об общей знакомой, которая жила в общежитии училища олимпийского резерва. Раньше и он там занимался – вольной борьбой.

— Мы как-то хотели встретиться, погулять. Думаю, почему бы и нет? Поехали туда. Вахтера на месте почему-то не было, и мы с другом забежали, пока никто не видел, поднялись наверх. «Едем гулять», — говорю. Пока она одевалась, я вышел на коридор. Смотрю – мужчина какой-то идет и ко мне: «Молодой человек!» Я решил, это тренер, подался назад, а потом думаю, чего, отговорюсь. Вышел, а это оказались сотрудники милиции… — описывает Дмитрий задержание. – Я сразу потерялся. Думаю, ну все… – голос постепенно затихает, будто юноша заново переживает те ощущения.

Когда парня доставили в РОВД, там его уже ждала мама.

— Что сказала?

— А что она уже скажет? Ну да, кричала, ругалась, плакала…

— Вы не были дома почти сутки. Сами не звонили родителям? Мама вас не искала?

— А я телефон выключил. Сразу, как только совершил это. Я понимал уже, что все плохо. Отключил телефон, вытащил батарейку. Потом уже узнал, что искали меня.

Новые приоритеты

С тех пор на свободе Дмитрий не был. Сначала его препроводили в изолятор временного содержания, потом оставили под стражей. Родители делали все, чтобы облегчить участь единственного сына: нанимали адвокатов, умоляли о прощении потерпевшего, возместили ему весь ущерб.

Парень вспоминает, как обрадовался, когда ему изменили приговор:

— Радости было! Мне тогда еще свидание подписали, мама пришла в СИЗО и рассказала об этом. А чуть позже и бумаги получил.

Самое время спросить о версии, которая прозвучала на суде, – будто нападение было не спонтанным, а спланированным заранее, и Дмитрий даже предлагал другу совершить его вместе.

— Да там разговор был ни о чем, — отмахивается юноша, ничуть не утратив душевного равновесия. – О хулиганствах, драках – грубо говоря, обсуждали, кто кому по морде дал. Ничего мы с ним не планировали, сговора не было. Если бы был – он бы со мной поехал. Все равно пьяный…

— Чему вы научились за эти два года?

— Очень многому на самом деле. Главное — терпение и сдержанность. Здесь я научился прощать обиды, пропускать мимо ушей оскорбления – стал вести себя как человек. Раньше если слышал что-то неприятное, мог ударить, оскорбить. Сейчас я просто уйду. Мне проще прекратить всякое общение с этим человеком. Был эмоциональный, теперь успокоился, обдумал многое. Раньше я не замечал, не думал, что меня родители любят. Все принимал как должное. Только здесь начал осознавать, кто на самом деле дорогие для меня люди, понял, для кого стоит что-то делать. Не для друзей – для родителей! Друг только один остался. Редко, но пишет мне, маме моей звонит. Оказалось, остальные не такие уж были и друзья. Я понял, что в критической ситуации на помощь придут только родители.

Задумываясь об освобождении, Дмитрий прикидывает, чем будет заниматься на свободе. Специальность в колонии он не получал, хотя возможность такая имеется:

— Совмещать учебу и работу сложновато, и я решил работать. Планирую еще пойти учиться, но не здесь. Я думаю, программист из меня не выйдет, сидеть, клацать по клавишам – это не мое. Хочу привыкнуть к лопате и мозолям на руках. Родители уже сделали документы, чтобы я пошел к отцу на завод. На первое время нормально. А вообще, хочу быть водителем. Знаю, они востребованы. Мне родители выписали газету, смотрю там объявления о вакансиях.

И у отца на заводе нужны водители, там профессия сразу с обучением. Думаю все делать сразу для родителей, помогать им, как они помогают мне. Дальше посмотрим…

Первым делом, оказавшись на свободе, Дмитрий собирается навестить бабушку – и снова само слово звучит тепло и ласково. Говорит, очень соскучился, ведь они не виделись два года. Бабушка болеет и не может приехать к нему на свидание. А дома обнимет маму, папу и… кота, который тоскует без хозяина:

— Мама говорила, кот заберется в шкаф, уляжется на мои вещи и не уходит, пока не сгонят.

Дмитрий с энтузиазмом принимает предложение обратиться к кому-нибудь через газету, причем адресатов у него много:

— Родителям большое спасибо за все, что они для меня делают, они самые лучшие. Понимать начал только здесь, что люблю их очень сильно. За письма, за поддержку родным спасибо. Перед потерпевшим не раз извинялся, но еще раз хочу попросить прощения. Прости, дурак я был, глупый. Еще хочу поблагодарить администрацию колонии. Они нас на самом деле поддерживают, помогают в решении любых вопросов, бытовых или личных. Ни разу никто не отказал, не сказал: «Иди!» Всегда нормально общаются. Тем, кто здесь, желаю терпеть, верить в лучшее и осознать свои ошибки. Ровесникам, кто на воле водку попивает, хочу сказать: «Одумайтесь! Оно того не стоит! Это не то совсем, что нужно, это может плохо закончиться».